– Мама, – Ира сделала паузу, надеясь, что она поймет, – папе плохо. Он заболел. Ты… ты когда вернешься?

– Ну конечно, чтобы ты тут делала, если бы не отец. Слушай, не пойму, за что ты его любишь? Он ведь тряпка.

– Не смей так говорить о папе, – стараясь сдержаться, как можно вежливее произнесла девушка. Не могла она терпеть, когда мать так звала отца. Для нее он самый лучший. Заботливый, преданный и любимый. Да, у него есть свои слабости, но разве можно гнобить за любовь?

– Это ты мне? Смотрю, нежная девочка научилась рычать? Или только со мной такая? Для мальчиков и отца ты другая.

– Папа любит тебя, и мальчики скучают.

– Врешь. Притом ужасно. Мальчики любят только тебя. Им я не нужна.

– Вероятно, потому что ты матерью никогда не была.

Женщина усмехнулась и достала из кармана пачку дамских сигарет. Она подкурила, сделала затяжку и лениво произнесла:

– Да знаешь, моей мечтой никогда не было рожать как свиноматка.

– Тогда зачем?

– Зачем? Ммм… так нужно было. Да и потом, разве тогда без мозгов меня бы заметил такой мужчина, как Страхов? Конечно, нет. Для этого необходимо было обосноваться в городе, выучиться, набрать опыт и только тогда идти в приличную компанию.

– И ты считаешь это нормальным, мне говорить о том, что родила нас, потому что так было нужно?

– Ну, ты взрослая, должна понимать.

– Понимать? Думаешь, это возможно?

– Ир, не будь дурой, ладно? Ты же с мозгами. Запомни, в любой ситуации нужно выгодно себя продать.

– Ты и сейчас продаешь? – поинтересовалась девушка, прекрасно зная ответ.

– Я? Конечно. Только безмозглые наивные дурочки влюбляются… притом в полных ничтожеств.

– Конечно, ты никого не любишь кроме себя.

– И тебе советую. А то так и будешь всю жизнь подтирать за всеми. Только дам совет – продавай себя выгоднее. Не как я – за место в квартире, рожая детей. Считай, я тебе помогла.

– Чем же?

– Ты в городе и даже своя крыша есть, а то бы торчала в деревне, отмываясь хозяйственным мылом каждый день после пятиминутного секса с мазутным трактористом.

Девушка сморщилась. Как мать может жить с таким негативом внутри? Как он еще ее не уничтожил? Хотя, вероятно, это уже случилось. Ничего человеческого в ней не осталось.

– Это все или что нужно? – протянула Галина, выбрасывая окурок на асфальт. Она достала упаковку жвачек и зажевала одну.

– У нас кредитов очень много, за шубу платить не будем.

– А отец знает о том, что ты не хочешь сделать мне приятное? – ядовито уточнила женщина.

– Я ему скажу, что ты позвонила и сказала, что раз ушла, то твои кредиты мы не обязаны платить.

– А я не собираюсь этот бред подтверждать, да и он не поверит. Ничего с ним не будет, пусть платит.

– А ты не думаешь, что нам нужно как-то жить и мы должны питаться? Кстати, у тебя есть еще маленькие сыновья. Забыла?

– Женьке девять лет.

– И что, он стал меньше от этого есть?

– Мне кажется, или ты совсем от рук отбилась?

– Ты так считаешь? Давай поразмышляем… Я готовлю, убираю, стираю, притом руками, машинка ведь сломалась, занимаюсь мальчиками, еще ночью выполняю задания. Получается, не отбилась.

– Была бы умнее, мотала на ус и…

– Знаешь, лучше быть тупой, чем такой умной, как ты.

Галина звонко рассмеялась, а потом вздохнула и произнесла:

– Если Авдеев позвонит, я напомню ему про кредит.

– Кто бы сомневался, – буркнула девушка, не представляя, как будут жить. На что?

– Неужели ты хочешь, чтобы папочка понял, что ты не такая добрая девочка, как он думает? Советую закрыть рот и приспосабливаться.

– У нас совсем нет денег. Совсем.

– И что? Как это относится ко мне?

– Мама, у нас вообще нет денег. А нужно каждый день покупать хотя бы молоко и хлеб. Я уже не говорю про мясо.

– Ты взрослая кобыла – работай. В чем проблема? Решила жалостью брать?

Ирина отвернулась, чувствуя, как наворачиваются слезы. И зачем пришла? Только дала повод, чтобы мать еще больше их унизила.

– Если ты хоть немного любишь своих детей… – дрожащим голосом начала Ирина, заставляя себя говорить нужные слова, – то ты…

– Ты играешь не на тех струнах. Глупо, знаешь ли, – с усмешкой прокомментировала Галина, делая несколько шагов к работе. – В общем, я не вернусь. Давай, поднимай папашу, а то кредит мой нужно платить.

Тут женщина остановилась и с возмущением произнесла:

– У меня что, просрочка? Совсем уже?!

– Да. И денег у нас нет.

– Да мне плевать! Ищите! Зарабатывайте!

– Это твоя кредитная история, нас она не касается, – заметила девушка и пошла вперед, пока не почувствовала рывок. Мать дернула за руку, поворачивая к себе.

Женщина с ненавистью смотрела на дочь, а потом процедила:

– Если не будешь платить, я попрошу Страхова выкинуть Авдеева со всех работ. И тогда… сама будешь пахать.

– Пожалуй, я, наверное, позвоню в органы опеки и попечительства, чтобы уточнить по заявлению на лишение родительских прав. Ты не мать.

Удар на щеке заставил девушку вскрикнуть. Ирина прикоснулась рукой к щеке и посмотрела на разъяренную мать.

– Посмеешь, и я твоего папашу уничтожу. Авдееву самое место в тюрьме. Думаю, любимый мужчина поможет мне в этом. У него огромные связи.

– Какая же ты… – с обидой выкрикнула Ира, моментально останавливая себя.

– Ну? Кто?! – с хищной улыбкой воскликнула женщина.

Ирина промолчала. И кому это нужно? До матери все равно не дойдет, а ей… завтра с синяком ходить. Девушка отвернулась и пошла по тротуарной дорожке, чувствуя, как в груди поднимается буря. Было так обидно, что не могла дышать.

Да что же за мать такая? Она же их топит. Топит…

Как им выжить? Что делать?

Чувствуя, как тело задрожало, Ирина свернула к скамейке и закрыла лицо руками, понимая, что не может держать все в себе. Всхлипнула и в следующую секунду заплакала, выбрасывая из себя все, что накипело.

– Эй, плакса, ты чего тут потоп устроила? – услышала девушка и тут же подняла взгляд, встречаясь с темно-серыми глазами высокого парня с шикарной внешностью. Он задумчиво всматривался в ее лицо, а потом сел рядом и произнес: – Ладно, можешь плакать. Я хорошо плаваю.

Девушка шмыгнула носом и тихо призналась:

– А я нет.

– Да? Тогда заканчивай, и я тебя угощу клубничным мороженым.

Девушка посмотрела на парня и, прикусив нижнюю губу, виновато прошептала:

– А я клубничное не люблю.

– Да? А я думал, что все девочки любят клубничное. А какое тогда?

– Шоколадное.

– И я люблю шоколадное, – довольно заявил брюнет и, быстро поднявшись, протянул к ней руку со словами: – Тогда пошли?

– Куда? – непонимающе прошептала Ирина.

– В одно чудесное место, где очаровательным плаксам готовят изумительное шоколадное мороженое.

Девушка еще некоторое время смотрела на ладонь, а потом почувствовала рывок и оказалась на ногах, изумленно всматриваясь в веселые глаза парня, притянувшего ее к себе.

– Ты…

– Поторапливаю тебя, а то если так ждать, можно состариться.

Девушка улыбнулась, отмечая юмор, и, представив его в новом образе, честно проговорила:

– Думаю, все старушки будут в восторге от такого дедушки.

– Да? Уверен, я буду ворчать и ругаться, – произнес он со смехом и перехватил ладонь девушки, уверенно захватив своими пальцами, начиная движение. – Что же… раз так, то будем идти с чувством, с толком, с расстановкой.

– «Горе от ума» Грибоедов, – вдруг произнесла девушка и смутилась. И зачем ляпнула?!

– Верно. Любишь книги?

– Да, но не пойду с тобой.

– Почему же?

– Я не могу, ведь совсем не знаю тебя.

Парень остановился, прищурился, а потом выдал:

– Так давай познакомимся! Я Сергей. Мне двадцать лет. Люблю заниматься спортом, смотреть комедии и есть шоколадное мороженое. Кстати, никому еще не признавался. Только про спорт. Так что вот… весь как на ладони, – отмечая, что красавицу его слова не успокоили, он вздохнул и добавил: – Если боишься со мной идти, заверяю, ресторанчик очень близко и там меня все знают. Я часто захожу. Так что не украду, пусть даже идея замечательная.